Николай Галеев - Марина [НЕ] грустит: Дьявольские ритмы (СИ)
Но месяц-то прошёл, и знакомство само собой не завязалось – вот удивительно-то! Неприятное первое впечатление от новенькой уже вовсе забылось, и я всё чаще ловил себя на мыслях о ней. Ну, в том смысле, что она вообще-то очень даже в моём вкусе: и чисто внешне, и с точки зрения интеллекта. На некоторых предметах Маруся сидела впереди и потому, делая вид, будто смотрю на учителя, я украдкой следил за нею. Конечно, из-за спины много не насмотришь, но скоро я выяснил: на истории она обычно рисовала в тетради цветочки (если не пишет конспект, конечно), на литературе строчила в блокнотик, а на английском – скучала и даже дремала. Главное, в какой бы момент её ни спросили, наша чудо-девочка неизменно отвечала верно. Словно до самой последней секунды внимательно слушала, что там толковал учитель. В отличие от «сонных» предметов, на алгебре с геометрией она, как оказалось, напряжённо работала. В довершение всего, физику и химию Маруся щёлкала, как семечки, а если приходилось что-то отвечать у доски, рассказывала даже с каким-то воодушевлением. Восхищённый таким подходом к точным наукам я только и ждал повода, дабы - вроде как невзначай - завязать беседу.
Да только что можно сказать взбалмошной девице, для которой школьная программа не сложнее детской головоломки, которая способна перетанцевать преподавателя по танцам и перепеть джазовый ансамбль? Признаться, я даже начал понимать, что именно она имела в виду своим приветствием первого сентября. Маруся Светина была гением, а мы по сравнению с ней - просто детьми. Этому ходячему феномену мы, простые смертные, были не особо интересны. Она, поди ж ты, могла и в ВУЗ экстерном поступить, не моргнув глазом. Мне б такие мозги!
А теперь серьёзно: вот выяснил я всё это, осознал - что дальше-то? Идти комплексовать из-за «пятёрок» в её дневнике? Впасть в хандру из-за своей ущербности в сравнении с её гениальностью? Был бы я каким-нибудь «эмо» в полосатом свитере - так бы и сделал, наверное. Но я им не был. Как, впрочем, и крутым «мачо». Что вы хотите - мне недавно стукнуло шестнадцать! На теоретическом уровне я знал: если девушка нравится, глупо сидеть в сторонке и вздыхать. И уж точно, чем писать в пустоту слезливые сонеты о неразделённых чувствах, лучше один раз сделать над собой усилие и преодолеть застенчивость. На практике же как-то не довелось мне этого применить. Никто раньше не вызывал у меня таких ярких чувств - вот и всё. А коли так, мне следовало отказаться, наконец, от несвойственного для себя амплуа безответного воздыхателя, прекратить бессмысленный внутренний монолог из серии «А что, если она?» - и радикально изменить положение дел. Волевым действием, неожиданным для самого себя. И вот, как я поступил.
В понедельник, четвёртого октября, когда Литература как раз закончилась и впереди была большая перемена, ваш покорный подошёл к Марусе, когда та как раз прятала свой блокнотик в портфель, и ляпнул невпопад:
- А в блокнотик ты что, стихи пишешь?
Маруся удостоила меня своим пронзительным взглядом, и я, не веря в такое везение, услышал ответ:
- Ага. Так, ерунда всякая.
- А почитать дашь? - это я сказанул, наверное, совсем уже опьянев от успеха.
- С чего бы вдруг! Это глубоко личное! - ответствовало её величество, лучезарная Маруся. - Если я каждому давать читать своё сокровенное - это всё равно, что превратить душу в проходной двор!
- Так, значит, это всё же не ерунда, - вырвалось у меня, и Маруся, умолкнув, уставилась на меня, как Windows на новое устройство. Несколько мгновений играли в гляделки, а потом она вдруг спросила:
- Так. А ты бывал в Севастополе?
- Нет, а что?
- Да, ничего, просто. Пойду тогда, извини.
И она ушла, а на меня насели приятели-одноклассники с расспросами, что удалось узнать о великой Светиной? Я отшутился, конечно, - не рассказывать же им про стихи и вообще. Но первый ход был сделан! Своего рода «Е-2» - «Е-4». Маруся Светина говорила со мной - и один лишь сей факт безмерно радовал. Вечером того же дня, тренируясь в спортзале и попутно анализируя произошедшее, я дал себе обещание непременно повторить успех и наладить, наконец, общение с новенькой.
«В социальных сетях её найти?» - думал я на беговой дорожке.
«Или поискать общие увлечения?» - размышлял я, качая пресс.
С другой стороны, что я мог ей предложить? Пригласить на вечеринку? В кино? На концерт?
- Яр, не подстрахуешь?
Это меня позвал Игнат Изюмов. Вообще-то он из моей школы, из параллельного «Б» - класса, но частично на домашнем обучении. В прошлом году перевёлся, но я его, признаться, чаще в спортзале видел, чем в школе. Игнат голубоглазый блондин. Волосы он, правда, отрастил до плеч и забирает в «хвостик», чего я не одобряю, но в целом довольно приятный в общении парень. Очень взрослый, совсем не наглый и без гонора. Хотя вот уж кому было, чем гордиться! У него идеальное телосложение, он жмёт штанги, от которых мне дурно, да при этом его сочинения то и дело отсылали на какие-то конкурсы. А ещё ходили слухи, что у него какая-то очень редкая болезнь - из-за неё он школу и не посещал.
Впрочем, позвал он меня подстраховать такую штангу, что в болезненности этого паренька у меня возникли обоснованные сомнения. Сколько в ней было? Двести килограммов?
- Я такую подстраховать не смогу! - сказал я, прикинув вес снаряда.
- Упс! - спохватился Изюмов и снял два больших блина. - Что-то я и вправду увлёкся.
- Ну, тогда погнали!
Как-то так сложилось, что мы с Игнатом проболтали до конца тренировки. Ну, как проболтали - вы же знаете, что во время упражнений особо не поговоришь? Так, немного, пара слов буквально. Ничего не значащая беседа. И лишь в раздевалке он вдруг спросил:
- Наши говорили, у вас в классе какая-то сногсшибательная новенькая?
- Ну, ты даёшь! С первого сентября ещё.
- И как она?
- Странная.
- Чем же?
- Например, в кружках куролесит, в учёбе все рекорды бьёт, - ответил я, не вдаваясь в подробности, и пошлёпал в душ. По правде говоря, с Игнатом я не дружил, а оттого не чувствовал необходимости разглагольствовать. Для меня он всегда был какой-то очень взрослый. Как будто и не одногодка вовсе. Знаете, такое бывает - когда взрослость в человеке чувствуется на каком-то глубинном уровне. Вроде, перед тобой молодой парень совсем, но сомнений нет - он старший. Вот это чувство мне всегда внушал Игнат. А вот интересно, к старшим братьям такое испытывают? Я спросил как-то сестру, но она не поняла, о чём я.
Изюмов ещё ополаскивался, а я уже оделся и умотал в расчёте доделать домашку не позже десяти часов. Как же я удивился, когда он догнал меня на улице!
- Яр, слушай, я ведь чего спросил про вашу Светину - она, говорят, рок-группу собирает.
«Вот это номер!» - отозвалось у меня в голове.
- Откуда знаешь? - спросил я Игната.
- Наши в классе говорили.
Игнат одноклассник Снежаны Варяг, кстати. Выходит, чуть не вся школа была в курсе, а собственный класс - нет? Очень мило!
- Если честно, вообще ничего об этом не слышал, - ответил я.
- Ну, ясно. Можешь у неё спросить для меня? А то я на барабанах немного умею.
«Взял бы, да сам спросил!»
Но не объяснять же Изюмову, в самом деле, что Светина из своего класса более-менее плотно общается только со старостой! Да и выглядеть, будто бы я робел Маруси, тоже как-то вовсе не хотелось. Наконец, с чего бы мне отказываться от такого удобного повода снова поболтать с её высочеством?
Словом, я согласился без разговоров, и на этом мы распрощались.
Спасибо тебе, Игнат, за отличную возможность! Весь оставшийся вечер я продумывал, как подойду и что скажу. Это, конечно, никогда не действует, но всё же. Вообще это ошибочное и ненужное дело: ты крутишь и так, и этак - разрабатываешь возможные варианты, но потом из-за какой-то мелочи всё идёт наперекосяк, и ты мысленно коришь себя, что не подготовился к такому простому обороту. С обычными людьми всегда так, а с нашей Марусей и подавно.
С другой стороны, в вопросах рок-группы у меня был очень сильный козырь.
Какой? Скоро узнаете.
Итак, настал великий день.
На перемене между уроками алгебры я подорвался со своего места, и подошёл к Светиной, которая по обыкновению восседала, нахохлившись, за своей партой.
- Ку! - поздоровался я, вместо обычного «привета».
- Кю! - отозвалась Маруся, чем озадачила меня не на шутку.
Своей репликой она как бы приняла правила беседы, отозвавшись на моё приветствие в манере инопланетян из фильма «Кин-дза-дза». Однако в первоисточнике слово «кю» означало ругательства, то есть девушка меня, вроде как, отшила. Да-да, первой же фразой из одного слова (из двух букв!) эта чертовка выбила меня из колеи, и беседа пошла совсем не так, как я давеча продумывал.
- Значит, тебе тоже нравится этот фильм? - спросил я.
